Семья – это долг: Семья – это труд, вложения, отсутствие эгоизма, жертвенность и долг.

Смотришь на них и хочется убрать из жизни все мелкое и не стоящее внимания. Такие пары в своем, так называемом, третьем возрасте чаще встречаются на Западе, особенно в странах Южной Европы.

А жизнь Петра Владимировича и Татьяну Андреевну не баловала. Советская власть была врагом. Его семью должны были вывезти в Сибирь: вроде бы и не особо зажиточными были, а для большевиков выглядели богачами. Но тут началась Германско-советская война. Отца забрали на фронт. Когда тот вернулся, на следующий день умер один из сыновей. Собственно за свою жизнь мама похоронила двух сыновей и отца. И все же, умирая, шутила: «Петя, ты говоришь: трудно первые сто лет, а там легче будет».

Дед Татьяны Андреевны, грек по национальности, расстрелян в 1937-м. Как результат, ее маму выселили в другой город, а Татьяне не разрешили продолжать учебу после школы. Еще и потому, что была верующей. Поэтому работала музруком в детском садике, заправляла баллоны на газозаправочной станции, потом на хлебозавод устроилась. И это имея 9 детей! Сейчас у них – 36 внуков и 4 правнука.

Работая над этим материалом, я сознательно убрала свои вопросы, оставив только ответы семьи Сердиченко. Чтобы вполне насладиться разговором пары, которая, построив свои отношения: Иисус-муж-жена, до сих пор их сохраняет живыми. И обратить внимание на дух радости, присущий обоим, который к тому же «пересыпан» одесским колоритом.

Петр Владимирович: Мы должны были познакомиться.

Татьяна Андреевна: Когда мне было два года, моей маме приснился сон. Она со мной идет по Херсону. К ней подъезжает молодой человек в черной форме на черном мотоцикле с коляской и спрашивает, как проехать в Одессу. Та поворачивается к нему, рассказывает, а он хватает меня и увозит.

После того сна мама говорила, что видела моего мужа.

Однажды друзья нашей семьи пригласили на свадьбу в Одессу. Среди гостей был и Петр Владимирович. А у меня через неделю-две должно было быть водное крещение, и я пригласила всех ко мне.

П.В.: Говори правду. (Улыбается.) Кроме меня, к тебе еще два жениха приехало.

Таня была очень красивой. (Она и сейчас красивая.) Одевалась хорошо – мама шила. Прекрасно играла и пела. Словом, выделялась среди других.

В Одессе я подошел к тем ребятам, мол, будете делать предложение? «Нет, – говорят. – Боимся, что откажет». А я сделал – в письме. Татьяна, конечно, согласилась с радостью.

Т.А.: И вот октябрь. Должна состояться помолвка. Петр Владимирович приехал. Мама, открывая калитку, кричит не своим голосом: «Таня, это он!»

П.В.: Предо мной лает огромная немецкая овчарка на цепи и мама Тани кричит… Думаю, кто – он? Вор? Удирать надо? (Смеется.)

Т.А.: А мама увидела голубые глаза Петра Владимировича, по которым его узнала, и черную форму моряка – как было в ее сне. С того момента сомнений не было.

Когда потом мои дочери спрашивали: как мы узнаем своих женихов? Ответила: это будет ваше, и вы это почувствуете.

П.В.: Я стараюсь учить молодых, чтобы они брали свое благословение. И никогда не садились на чужой стул. Не становились на чужое место. Не занимали чужую должность. Не брали чужую жену. Есть такое выражение: светите там, где Господь вас насадил! Там и будете приносить плоды!

Когда Бог сказал пророку Илии идти к потоку Хорафа, пить воду собственно из потока, а вороны будут хлеб и мясо приносить. Божьи вороны знали голос Божий и полетели только к потоку Хорафа.

«И было к нему (к Илии – Ред.) слово Господне: пойди отсюда и обратись на восток и скройся у потока Хорафа, что против Иордана; из этого потока ты будешь пить, а воронам Я повелел кормить тебя там. И пошел он и сделал по слову Господню; пошел и остался у потока Хорафа, что против Иордана. И вороны приносили ему хлеб и мясо поутру, и хлеб и мясо по вечеру, а из потока он пил» (3Царств 17:2-6).

То есть, надо быть водимым Духом Божьим и слышать голос Божий!

С опытом мы понимали: как родители принимают того или иного ребенка, таков характер и будет у него. Так и получилось.

П.В.: Одиннадцать лет мы вместе со второй дочерью Валентиной жили в городе Сакраменто, штате Калифорния, США. (Петр Владимирович служил там для выходцев бывших советских республик – Ред.) Вот Валя должна была родить третьего ребенка – девочку. Она ставила ей музыку, мол, хочу, чтобы доченька была нежной, любила музыку. «Не шумите, – говорила двум сыновьям. – Дашенька будет волноваться. Лучше идите поздоровайтесь с сестричкой». А я на тот момент не придавал этому значения. Даша родилась точно такая нежная. Ребенок еще не умел разговаривать, но как-то раз в машине воспроизвела мелодию песни «Хвалите Бога Небес», которую мама ставила, когда та была еще в утробе, потом на богослужениях ее слышала. Я не поверил своим ушам!

Т.А.: Помню, на свое день рождения Денис (четвертый ребенок, теперь – старший пастор Одесской народной церкви – Ред.) попросил тортик. Я пообещала испечь, подумав, в крайнем случае куплю. Но вместо тортика подарила… сестричку Лиду. Он так обрадовался. До сих пор Денис занимается ее попечительством.

П.В.: Я не понимаю, что такое: любит – не любит?

Семья – это долг. Наверное, наполовину мой характер сформировался в мореходном училище, когда звание офицера обязывает выполнять свой долг и не сдаваться при любых обстоятельствах.

Т.А.: Семья – это труд, вложения, отсутствие эгоизма, жертвенность и, как сказал, Петр Владимирович, долг.

В фильмах показывают, что отношения – это эмоции. До свадебного стола, скажем так. Кофе в постель и все такое – обман. Я сама могу сделать себе кофе. В семье начинается жизнь, как она есть.

П.В.: Как говорят в Одессе: тебе кофе в постель или выпьем так?.. (Смеется.)

Т.А.: У нас всегда было много друзей. Но близких подруг у меня не было. Мой муж – лучший друг. Мне и в голову не приходило оставить мужа, детей и пойти гулять. Если и ходила гулять, то с ними.

П.В.: Таня – тверже. Я мягче. Сказал, что детей накажу, но через полчаса забыл. Она же нет. Все дети должны были прилежно учиться, кроме того, заниматься в музыкальной школе; быть чистыми, опрятными. До сих пор помню 25-метровую веревку, где жена в жару и мороз белье, одежду развешивала.

Т.А.: Есть народная поговорка: «Родила, не облизывай». Как-то от мамы услышала. Хотя мне очень хотелось, чтобы дети «облизанными» были.

П.В.: Как сейчас помню: Таня вернулась из консультации, будучи беременной Денисом. Плачет, мол, врач сказал, что может умереть: разрывы будут, истечет кровью и все такое. Как ее ободрить? Тем более, мне уходить на смену на работу. «Таня, это я должен плакать, – шучу. – Ты уйдешь к Господу, а я останусь с малыми детьми». Мы включили радиоприемник – тогда слушали религиозные передачи, в частности Джорджа Давидюка из Канады.

Т.А.: И тут звучит псалом: «Что унываешь ты, душа моя, и зачем беспокоишься? Уповай на Бога!»

Муж ушел на роботу. Я уложила детей спать. Поплакала на коленях перед Богом (ну, мы, женщины, должны поплакать). А потом подумала – что если эти слова от Господа для меня: «Что унываешь ты, душа моя, и зачем беспокоишься? Уповай на Бога!»? Тут же сошел такой сверхъестественный мир.

В результате родила Дениса. А после него – еще пятерых. Правда, враг не хотел, чтобы Денис родился. Пришел в этот мир весь синий, шея была трижды обвита пуповиной. Рождение детей в советском роддоме – еще тот опыт.

Когда мы служили в Америке, а там преобладает «мягкое» христианство, так сказать, чуть что-то случается, женщины уже падают в обморок. Или уже здесь, семья, имея машину, не всегда может приехать на служение, мол, у них же двое детей…

Мне Господь дал такую черту характера – умение держать удар. Когда трудно, я становлюсь жесткой. Потом, когда все пройдено, могу расклеиться и расплакаться.

П.В.: Вот меня вызывало КГБ, она собирала детей и говорила: «Помолимся вместе, может папу последний раз видим». Я вышел. Помахал им издалека. И понимал: будет то, что будет, а я служу Господу. Ведь угрожали не раз за то, что отказывался на них работать. Говорили, что человек может выйти из дому и не вернуться…

Жена мне никогда не говорила, что я уже двадцать лет прослужил и хватит. Потому что: то угрожают, то прессуют, штрафуют… Наоборот, очень поддерживала, воодушевляла. Помню, было мне плохо, а надо ехать в другой город служить. Таня говорит: «Вставай, вот поглаженные рубашка и брюки. Ты дойдешь до автовокзала, сядешь в автобус, тебе станет легче».

Т.А.: В какой-то момент я поняла Петра Владимировича. И «догоняла» его. Если б я его не догоняла, так бы осталась в байковом халате на кухне.

Нам интересно вместе. Мы смотрим в одну сторону. У нас одна цель. Я интересуюсь нашей церковной жизнью, его жизнью, здоровьем.

П.В.: Я знаю, что не идеальный. Мало денег приносил. Бывало, Таня имела одно демисезонное пальто, продуваемое семи ветрами. А сколько она со мной прошла: прощался с семьей несколько раз – могли арестовать. Детей рожала, перенося боль. Верная была. Я Тане благодарен за наши счастливые годы, которые прожили вместе.

Когда я выходила замуж, свекровь дала хороший совет: «Таня, чтобы Петр Владимирович в дом не принес, все бери и благодари. Однажды муж принес белую пеленочную байку мне на халат – в порту давали. А я возьми и его выругай, мол, зачем она нужна. После этого лет десять подарков не приносил». А вот ее второго совета – не гладить брюки – не послушалась. (Смеется).

Петр Владимирович ведет семинары о семье, где в частности говорит о важности интимной жизни между супругами. Если муж не получает сексуальное удовлетворение, он начинает чувствовать отвращение к жене.

Как-то я шла в Измаиле, где мы поначалу жили, и молилась за мужа. И вдруг я почувствовала такую благодарность за него Богу и к нему самому. Я благодарна Петру Владимировичу за его широкое сердце и тех удивительных полвека, что мы счастливо прожили вмести.

П.В.: В нашем возрасте мы уже непросто одно целое. Таня – лучше меня. Я счастлив, когда она счастливая. И даже если мне будет плохо, а ей хорошо, я буду счастлив. Счастливая женщина – свет этому миру.

Беседовала Настя ХАМА

Обработка собственная

О