История Ребекки Кисслинг, зачатой в результате изнасилования

Меня удочерили почти сразу после рождения. Когда мне было 18 лет, я узнала, что мое зачатие стало результатом жестокого изнасилования.Это был серийный насильник, и он угрожал ножом. Подобно большинству людей, мне казалось, что аборт не имеет никакого отношения к моей жизни, но получив такую информацию, я внезапно осознала, что он имеет отношение не просто к моей жизни, но к самому моему существованию. Я как будто начала слышать эхо всех тех голосов, которые самым сочувственным тоном произносили: «Конечно, кроме случаев изнасилования…», или наоборот, пылко восклицали с отвращением: «Особенно в случае изнасилования!!!»

Вот они, все эти люди, которые даже не знают меня, но выносят мне смертный приговор, делая это так легко – из-за того, что я была зачата таким образом. Я почувствовала, что теперь мне предстоит оправдать свое собственное существование, что мне необходимо доказать миру, что меня не нужно было абортировать, что я достойна быть в живых. Помню, я чувствовала себя каким-то мусором: ведь люди говорили, что моя жизнь и есть мусор, который надо было выкинуть на помойку.

Пожалуйста, осознайте, что когда вы называете себя «сторонниками свободы выбора» или делаете исключение для случаев изнасилования, это на самом деле означает, что вы готовы встать передо мной, посмотреть мне в глаза и сказать мне: «Я думаю, было бы правильно, если бы у твоей матери была возможность абортировать тебя». Это очень сильное утверждение! Я никому не могла бы сказать: «Если бы было по-моему, тебя уже не было бы в живых». Но именно с такой реальностью мне приходится иметь дело. Если кто-то может доказать мне, что это не так, пусть попробует. Нельзя же сказать: «Я, конечно, сторонница свободного выбора, но для того, чтобы ты, Ребекка, могла родиться, я оставляю открытым небольшое окошко возможности в 1968-69 годах». Нет, безжалостная реальность этой позиции именно такова, как она есть, и я могу сказать, насколько это больно и отвратительно. Но я знаю, что большинство людей просто не хотят задумываться на эту тему и удовлетворяются общепринятым клише, предпочитая просто забыть об этом. Я надеюсь, что будучи зачатой в результате изнасилования, я могу способствовать тому, чтобы эта тема обрела лицо и голос.

Мне часто приходилось сталкиваться с тем, что люди пытались отделаться от меня саркастическим замечанием: «Ну, тебе повезло!» Но вы должны понимать: то, что я осталась в живых, не имеет никакого отношения к удаче.

Тот факт, что я жива, обусловлен тем выбором, который делало наше общество в целом, те люди, которые в то время вели борьбу за то, чтобы аборт оставался в штате Мичиган нелегальным даже в случае изнасилования, люди, боровшиеся за защиту моей жизни и голосовавшие в защиту жизни.

И станете ли вы утверждать, что нашим братьям и сестрам, которых абортируют каждый день, просто каким-то образом «не повезло»?

Хотя моя мать чувствовала большое волнение, когда встретила меня, она рассказала мне, что все-таки два раза ходила к докторам, делавшим подпольные аборты, и едва не абортировала меня. После изнасилования полиция направила ее к консультанту, который по сути дела сказал ей, что надо делать аборт. Он говорит, что тогда не было центров кризисной беременности, но уверяет, что если бы они существовали, она пошла бы туда, чтобы получить еще хотя бы какую-то консультацию.
Именно консультант по изнасилованию направил ее к врачам, делавшим подпольные аборты. О первом она рассказывает, что это были типичные условия подпольного аборта, о которых идет речь, когда говорится: «надо было, чтобы она могла абортировать тебя безопасно и легально». Стол и пол были измазаны кровью и грязью. Такие подпольные условия и сам факт нелегальности заставили ее отказаться от своего намерения, как это и происходило с большинством женщин.

Потом ее направили к более дорогому доктору. На этот раз ей предстояло встретиться с кем-то ночью рядом с Детройтским Институтом Искусств. Кто-то подошел бы к ней, назвал ее имя, завязал ей глаза, посадил на заднее сиденье машины, отвез ее, абортировал меня…, потом снова завязал ей глаза и отвез обратно. И знаете, что самое печальное во всем этом? То, что существует огромное множество людей, которые, слыша это описание, отреагировали бы сочувственным покачиванием головой и поморщились бы с отвращением: «Как же ужасно, что твоей биологической матери пришлось пройти через все это для того, чтобы суметь абортировать тебя!» И это сострадание?!! Я полностью осознаю: им кажется, что они проявляют сострадание. Но посмотрите на это из моего положения, и вы поймете, какая в этом жестокость. Это о моей жизни они говорят так бесчувственно, и никакого сострадания в такой позиции нет. С моей биологической матерью все в порядке – ее жизнь продолжается и с ней на самом деле все в порядке, но меня уже не было бы, моя жизнь закончилась бы. Да, возможно, я выглядела тогда, еще нерожденной, в утробе матери, по-другому, чем в четыре года или четыре дня спустя после рождения, но никак нельзя отрицать того, что это уже была я и что это меня убили бы при этом бесчеловечном аборте.

Согласно исследованиям доктора Дэвида Реардона, директора Института Элиота, соиздателя книги «Жертвы и победители: Они рассказывают о своей беременности, абортах и детях, родившихся в результате  изнасилования» и автора статьи «Изнасилование, кровосмешение и аборт: найти правду по ту сторону мифа», большинство женщин, забеременевших в результате изнасилования, не хотят делать аборт и на самом деле чувствуют себя хуже после аборта (http://www.afterabortion.org).

А значит, позиция большинства людей по вопросу аборта в случае изнасилования основана на ложных предпосылках:
1) жертва изнасилования хочет сделать аборт,
2) в результате аборта ей станет лучше и
3) жизнь ребенка не стоит того, чтобы она пережила беременность.

Я надеюсь, что моя история и другие истории, помогут рассеять этот последний миф.

Было бы хорошо, если бы я могла сказать, что моя биологическая мать принадлежала к большинству жертв и не хотела абортировать меня, но ее убедили поступить иначе. Однако ее заставило отказаться от своего намерения хамское поведение и сквернословие того второго врача, а также страх за собственную безопасность. Когда она сказала ему по телефону, что ее не интересует такое рискованное предложение, этот доктор стал оскорблять ее и обзывать дурными словами. К ее удивлению, он вновь позвонил на следующий день, чтобы еще раз попытаться уговорить ее абортировать меня. Она отказалась и должна была снова выслушивать оскорбления. На этом все и закончилось – после этого она просто не могла подвергать себя этому. Кроме того, начинался второй триместр беременности, поэтому абортировать меня становилось опаснее и дороже.

Я так благодарна за то, что мне была сохранена жизнь, но сколько же христиан, движимых самыми лучшими побуждениями, говорили мне: «Видишь, Бог захотел, чтобы ты была здесь!» или «Тебе было суждено остаться в живых».
Но я знаю, что Бог хочет, чтобы у каждого нерожденного ребенка была та же возможность родиться, и я не могу просто сидеть сложа руки и быть довольной: «Хорошо, что хотя бы моя жизнь была сохранена» или «Я заслуживала этого. Посмотрите, как я использую свою жизнь». А что же миллионы других? Нет, я не могу так. А вы? Вы способны на то, чтобы тихо сидеть и говорить: «По крайней мере, меня хотели… по крайней мере, я жив…» или просто «Ну, как бы то ни было!» Действительно ли вы хотите быть такими бессердечными? С показным состраданием снаружи и абсолютно ледяными и равнодушными внутри? Вы делаете вид, что заботитесь о женщинах, но при этом вам нет абсолютно никакого дела до меня: ведь я напоминаю вам о чем-то, о чем вы не хотели бы задумываться и о чем вы не хотели бы, чтобы задумывались другие. Я не вписываюсь в вашу повестку дня?
Сокурсники по юридическому факультету иногда говорили мне: «Да ладно! Если бы тебя абортировали, тебя бы здесь не было сегодня, и тебе было бы все равно, так какая же разница?» Верьте или нет, но некоторые известные философы, защищающие аборты, используют такой же аргумент: «Зародыш все равно не понимает, что с ним происходит, поэтому нет никого, кто пожалеет о своей жизни». Значит, если вы пронзите кого-то кинжалом в спину, пока он спит, то это нормально, потому что он не знает, что его убивают?
Я объясняла своим сокурсникам: та же самая логика оправдала бы меня, «если бы я убила тебя сегодня, ведь завтра тебя уже не будет здесь и тебе уже будет все равно – так какая же разница?» И у них просто отвисала челюсть.

Поразительно, как много может сделать всего лишь малая доля логики, если действительно продумать этот вопрос до конца – а ведь именно этим мы должны были заниматься на юридическом факультете – и понять, о чем мы на самом деле говорим: о жизни тех, кого сегодня нет с нами, потому что они были абортированы. Как в той старой поговорке: «Если в лесу падает дерево и рядом нет никого, кто знает об этом, раздается ли шум?» Да, конечно! И если абортируют ребенка, и рядом нет никого, кто знал бы об этом, важно ли это? Да, конечно! Его жизнь важна. Моя жизнь важна. Твоя жизнь важна, и ты не должен никому позволить утверждать обратное!

Мир стал другим из-за того, что моя биологическая мать не могла в то время легально абортировать меня. Твоя жизнь стала другой, потому что она не могла легально абортировать меня – ведь сегодня ты сидишь и читаешь мои слова! Но вовсе не обязательно воздействовать на аудиторию, чтобы твоя жизнь имела значение. Всем нам чего-то не хватает сегодня из-за того, что поколения людей были абортированы, и это очень важно.

Одна из самых важных вещей, какие я узнала, состоит в том, что не насильник был моим творцом, как некоторые люди хотели бы заставить меня поверить. Моя ценность и то, чем я являюсь, определяются не тем, что я «результат изнасилования», но тем, что я дитя Божие. Псалом 67, 5,6 провозглашает: «Отец сирот … Бог во святом Своем жилище. Бог одиноких вводит в дом». Быть удочеренной – не позор. Новый Завет говорит нам, что мы призваны быть чадами Бога в духе усыновления через Иисуса Христа нашего Господа. Как же высоко Он расценивает усыновление, раз употребляет этот образ, чтобы описать свою любовь к нам!

Самое главное, что я узнала, чему я смогу научить своих детей и учу других, состоит в том, что наша ценность не зависит от того, каковы обстоятельства нашего зачатия, какие у нас родители, братья и сестры, супруги, дома, одежда, внешний вид, коэффициент умственного развития, оценки, достижения, достаток, занятия, успехи и неудачи, способности или неспособности к чему-то, как постоянно твердит нам наше общество. Ведь на самом деле большинство ораторов, стремящихся мотивировать людей, говорят своим слушателям, что только если они сумеют чего-то достичь и будут соответствовать определенным общественным требованиям, тогда они станут «кем-то».

Но истина состоит в том, что соответствовать всем этим смехотворным стандартам все равно у всех никогда не получится, значит ли это, что не соответствующие – не «кто-то», что они «никто»? Истина состоит в том, что ты не обязан никому доказывать свою ценность, а если ты хочешь знать свою настоящую ценность, тебе нужно всего лишь взглянуть на Крест – потому что это цена, заплаченная за твою жизнь! И это та бесконечная ценность, которую твоя жизнь имеет в очах Бога!

Он считает тебя имеющим весьма большую ценность, и я тоже. Присоединяйтесь ко мне в борьбе за утверждение ценности каждой жизни, словом и делом! Тех из вас, кто скажет: «Я не верю в Бога и в Библию, поэтому я за право на аборт», — я прошу прочитать мое эссе «Право нерожденного ребенка не быть несправедливо убитым – подход с точки зрения философии прав». Уверяю вас, вы не пожалеете о потраченном времени.

Перевел Кирил Меламуд специально для «Сохраним жизнь вместе».