Я всегда верила в чудеса, знала, что самые лучшие надежды оправдываются и мечты сбываются, надо только верить. Но я стала гинекологом.Быть гинекологом считалось очень престижным. В группу набирали либо тех, кто имели самые высокие баллы, либо по блату.

И вот я, решив испытать судьбу, подала документы именно туда. Моему удивлению не было границ, когда оказалось, что меня зачислили в эту группу, состоявшую всего из 6 человек. Мы учились помогать женщинам в различных ситуациях, спасать жизнь, восстанавливать ее репродуктивный потенциал и, конечно же, – помогать выносить и родить ребенка, т. е. “быть свидетелями великой тайны появления новой жизни”.

Наша профессия очень многогранна, нужно много знать и уметь, быстро ориентироваться в нестандартной ситуации и принять единственно правильное решение. В общем, трудностей хватало. Была и одна несложная технически, но почему-то очень неприятная операция – аборт. Но все зависит от того, где будешь работать. Возможно, вообще не придется сталкиваться с этой операцией. С юношеским максимализмом я думала, что смогу уговорить всех женщин, которые придут на аборт, не делать этого, а если нет, тогда от проведения аборта можно будет отказаться. (Самое интересное, что то же самое думают и сегодняшние врачи интерны, акушеры-гинекологи.)

Поработать мне удалось всего 2 недели, затем было 2 декретных отпуска подряд. Я понимала, что дорога в стационар для меня закрыта. Но в поисках места я все-таки обошла все стационары, услышала вежливый отказ и стала искать работу в женских консультациях.

На участке, где я начала работать, главным вопросом, с которым приходили женщины, была беременность – желанная или нежеланная. Много было тех, кто становились на учет по беременности, так же много было и тех, кто не желали и ее сохранять. Прерывание беременности на моем сельском участке было просто “методом контрацепции”, 2–3 вакуум-аспирации в день – обычное явление. Эта операция, которую я считала самой простой и незначительной в том великом искусстве акушерства, которому мы обучались и которой я думала избежать, стала в моей практике основной. Совершенствуй технику, делай ее, и все довольны: начальство, потому что перевыполняешь план по операциям, и женщина, которая, как ей кажется, избавляется от лишних проблем. Все довольны, кроме одного единственного человека. И этот человек – ты сама. Но кого это интересует, кому сейчас легко? “Ты знала, куда шла, и знала, с чем тебе придется иметь дело, надо было идти в терапевты”, – слышала я рассуждения гинекологов, когда речь шла о чьем-то нежелании делать аборты. Я не заметила, как стала просто маленьким винтиком хорошо отлаженного механизма.

“Тебе что, сложно сделать вакуум-аспирацию? – спрашивала я себя. – Нет, несложно, некоторым проще сделать, чем объяснять, что и как”. “Но ты же хотела рассказывать женщинам правду об аборте, его последствиях!” – вспоминала я свои рассуждения. Да, я пыталась, но когда возле твоего кабинета очередь в 30 человек, о полноценной беседе речь вообще идти не может. По пути в операционную, бывало, скажешь пару фраз, но нашим женщинам этого явно недостаточно, их голыми руками не возьмешь и напоминанием о негативных последствиях для здоровья не испугаешь. Но если это обычная операция, как считают многие гинекологи, технически несложная, почему тогда отказ от нее так болезненно воспринимается коллегами? “Хочешь чистенькой остаться! Как можно перекладывать на других?”– слышала я от коллег. Откажись я от кольпоскопии, которую не во всех женских консультациях делают, никто бы слова не сказал. Значит, что-то здесь не так, значит, не у одной меня кошки на душе скребут.

На прием приходит много “случайно” беременных, работа продолжается. Дни проходят быстро, но потом наступают ночи, вот это самое страшное время: какой-то непрошенный “переводчик” начинает переводить с медицинского языка: плодное яйцо 2 см – это ребенок 4–5 недель, вакуум-аспирация плодного яйца – это убийство ребенка 4–5 недель. Зачем мне это знать, мне с утра на работу! На работе все то же самое, всматриваюсь в лица коллег, не нахожу ни тени разочарования в профессии. Счастливые! Как им это удается? Потом опять ночи откровений, потом к откровениям присоединяются страхи за детей! Все! Жить с этим невозможно, с этой шизофренией надо кончать! Но как? Рассказываю мужу, он не может понять, что меня беспокоит: государственное медицинское учреждение, какие убийства? У нас все по закону, нечего выдумывать! Я ходила на исповедь, на службу, ничего не помогало.

Я стала похожей на зомби, чувствовала себя живым мертвецом. Днем я делала свою работу, потом со страхом ждала ночи, но, по крайней мере, можно было поплакать, пока все спят, если проснешься от кошмаров. К счастью, мыслей о суициде не было, но я могу понять состояние человека, решившегося на крайнюю меру. Однажды, вернувшись домой раньше всех, от безысходности я разрыдалась, и тут мелькнула мысль: ведь есть гинеколог, которая уже не делает аборты, и даже знаю, у кого можно попросить номер ее телефона. Я позвонила Гапоненко Ларисе Константиновне. Не помню, о чем мы говорили, я проревела большую часть разговора, но после этого мне впервые стало легче, первую ночь спала спокойно. У меня появилась НАДЕЖДА, и это было главное!

Но отказаться от проведения абортов, основываясь только на кодексе врачебной этики, я не могла, мне бы тут же напомнили о моих служебных обязанностях. Оставалось искать спасения в религии. Так я стала христианкой. Никто больше не мог заставить меня сделать аборт! Но не только принадлежность ко Христу спасла меня от греха. Перемена в моей жизни стала возможной благодаря удивительному человеку, заведующей нашей консультацией – Ирине Николаевне Мезенцевой. Она могла бы поставить меня перед выбором: или делаешь что нужно или не работаешь, и я бы уже не работала. Но она этого не сделала, она мне позволила не делать аборты. Я по-прежнему работаю гинекологом, люблю свою профессию и свой коллектив, который проявляет ко мне терпимость.

Вы знаете, что произошло, кроме того, что я стала спокойно спать ночами? Я опять верю в чудеса и в то, что мечты сбываются и надежды оправдываются. Чудесами я называю 28 сохраненных жизней за трехлетний период, благодаря консультированию перед вакуум-аспирацией в женской консультации. С марта этого года четырнадцать женщин отказались от аборта в больнице № 2, где мы проводим предабортное консультирование. Это заслуга целой команды, состоящей из 20 человек, волонтеров организации “Спасение младенцев”, среди них 5 врачей-гинекологов. С сентября этого года мы начали просветительскую работу с учащимися 10–11 классов средних школ Гомеля – говорим о ценности человеческой жизни. Проводится много другой работы, в частности, относительно изменения законодательства – отстаиваем право врача отказываться от операции аборта, об отмене социальных показаний к абортам, как это принято в России. Надеюсь, наше письмо, направленное в Палату представителей, будет рассмотрено, и закон будет на нашей стороне.

Рано или поздно желание отказаться от проведения абортов придет к каждому врачу-гинекологу. Но, конечно, лучше, чтобы это произошло раньше, ведь тогда жизнь кардинально меняется, и не только для нас, но и для наших близких. Хочется, чтобы у каждого врача была возможность отказываться от операции аборта и жить свободно и счастливо.

Ольга Нестерова, врач акушер-гинеколог высшей категории, ЖК филиала №1 ГУЗ «Гомельская центральная городская поликлиника»

Источник: #ЗаЖизнь #ВрачиПротивАбортов #ВрачиЗаЖизнь #ВрачиВыбираютЖизнь

Ольга Нестерова