20% трансгендеров сожалеют о “смене пола”, и число их растёт

«Помощь была нужна моей
голове, а не моему телу».

Развитие феминистских движений дало толчок формированию псевдонаучной теории “гендера”, утверждающей, что различия в интересах и способностях между мужчинами и женщинами определяются не их биологическими различиями, а воспитанием и стереотипами, которые навязывает им патриархальное общество.

 Согласно данной концепции, “гендер” — это “психосоциальный пол” человека, не зависящий от его биологического пола и не обязательно с ним совпадающий, в связи с чем биологический мужчина может психологически ощущать себя женщиной и выполнять женские социальные роли, и наоборот.

Адепты теории называют данное явление “трансгендерностью” и уверяют, что оно абсолютно нормально. В медицине же данное психическое расстройство известно как транссексуализм (МКБ-10: F64).

Излишне говорить, что вся “гендерная теория” основывается на вздорных бездоказательных гипотезах и голословном идеологическом постулировании. Она имитирует наличие знания при отсутствии такового. Тем не менее, за последнее время распространение “трансгендерности”, особенно среди подростков, приняло масштабы эпидемии. Очевидно, что социальное заражение в сочетании с различными психическими и нейрологическими отклонениями играет в этом существенную роль. Число молодых людей, желающих “сменить пол”, за последние годы возросло в десятки раз и достигло рекордного уровня. По неустановленной причине, 3/4 из них — девочки.

В странах Запада к пациентам с расстройством половой идентичности допускается только аффирмативный подход; недоверие к ощущениям пациента или попытка возразить ему расцениваются как “нарушение прав человека”. Врачи, которые ставят под сомнение “гендерную теорию” подвергаются показательным взысканиям и теряют работу. Поэтому медработники теперь без лишних вопросов выписывают всем желающим вредные кросс-половые гормоны и направления на калечащие операции.

Вместе с тем, российские учёные сообщают, что только у 13% обратившихся с просьбой о «смене пола» не было выявлено сопутствующих психических заболеваний (что вовсе не значит, что их нет). У 87% транссексуализм сочетался с расстройствами шизофренического спектра, расстройствами личности и другими психическими расстройствами. Как утверждает Уолт Хейер, совершивший “обратный переход” к своему истинному полу 25 лет назад, если в первую очередь заняться этими расстройствами, желание “изменить пол” сходит на нет. «Гендерную дисфорию нужно лечить психотерапией, а не скальпелем», — уверен он.

В 2017 году в отчёте Университета Кембриджа «Стоунволл» было установлено, что 96% шотландских учащихся, идентифицирующихся как “трансгендеры”, занимались самовредительством в виде нанесения порезов, а 40% пытались совершить самоубийство. Аналогичные цифры были получены и в исследовании в США, и даже в супертолерантной Швеции: шанс “трансгендеров” закончить жизнь самоубийством остаётся в 19 раз выше, чем по населению в целом, даже после операции по трансформации тела.

По оценкам Правительственного бюро равенства в Великобритании проживают от 200 до 500 тысяч “трансгендеров”, однако точной статистики нет.  Неизвестно и точное число людей, недовольных своей новой идентичностью или решивших вернуться к своему биологическому полу. Уолт Хейер на своём сайте sexchangeregret.com утверждает, что таких около 20% и их число растёт. Эти люди называют себя “детрансы” (detransitioners).

Детрансы выбрали своим символом саламандру, из-за её способности регенерировать органы и конечности. И хотя одураченные трансгендерной пропагандой люди, совершившие хирургический “переход”, никогда не смогут регенерировать свои утраченные органы, есть надежда что они смогут обрести хотя бы эмоциональную и психологическую целостность в своей непростой жизни. В этой статье мы познакомимся с историями нескольких из них.

Синеад, 29 лет. Ряд болезненных и сложных случаев, произошедших с ней в юности, привели её к отвержению женственности и желанию быть мужчиной. Теперь она понимает, что “переход” никак не решил её проблем и переживаний. 

«Ты идешь в гендерную клинику и через пару месяцев начинаешь принимать тестостерон, — говорит Синеад. — Психиатр сообщил мне, что я трансгендер. Я подумала, что если мне прописали тестостерон, то значит я действительно трансгендер. Кроме общих вопросов, никто не исследовал возможность существования каких-то других факторов. Я пыталась поговорить о своих проблемах с терапевтом, но гендерная дисфория была провозглашена причиной моих проблем, а не симптомом их наличия. Честно говоря, я думаю, что мои проблемы с гендером возникли из-за проблем с ментальным здоровьем, а не наоборот». 

Сперва эффект от приёма тестостерона понравился Синеад — жировые отложения перераспределились, голос стал низким, на лице появилась растительность, и мужчины наконец-то перестали обращать на неё внимание. Ей казалось, что переход — лучшее что она когда-либо совершила. Вот только никогда раньше она не пила ещё так много алкоголя, как теперь. Она всё ещё ненавидела свою женскую природу, и была в постоянной депрессии, из-за чего ей приходилось напиваться до беспамятства. В итоге всё закончилось нервным срывом, после которого к ней пришло осознание, что она — женщина, и ей не нужно было ступать на порочный путь необратимых увечий. 

Сейчас Синеад пытается научиться принимать своё разрушенное и изуродованное тело. Перед выходом из дому она тщательно бреет лицо и грудь и всегда носит головной убор, чтобы скрыть свою залысину. Она состоит в групповых чатах с другими детрансами и лично знает около сотни подобных ей. Но есть ещё много других, которые не активны в сети. Синеад считает, что это только верхушка айсберга, и их будет становиться всё больше. Она хочет, чтобы детрансы знали, что они не одиноки, и что они могут найти людей для общения и поддержки. 

Люси, 23 года. Неприятие своего тела началось у неё в подростковом возрасте. Сперва она пыталась изменить его диетами и голодовками, из-за чего у неё развилась анорексия. Когда вес Люси снизился до 39 кг, родители отправили её на принудительное лечение. В конце-концов её вес стабилизировался, но развилась булимия, с которой она борется до сих пор. Несмотря на то, что грудь Люси и так была маленькой, она хотела от неё избавиться. Она стала искать информацию онлайн и нашла сайт, где рассказывалось о транссексуализме. Люси начала читать истории о “транс-мужчинах” и постепенно проникаться бредовыми идеями транс-идеологии. В 20 лет она начала принимать гормоны. Через полгода состоялась мастэктомия (удаление груди). Затем пришла очередь гистерэктомии (удаление матки) и овариэктомии (удаление яичников). Все это произошло стремительно быстро. 

«Когда ты ищешь информацию о транс-переходе, можно запросто найти список врачей, работающих с трансгендерами, — рассказывает Люси. — Они с легкостью поддержат твоё желание, и даже на первом приёме ты можешь получить рецепт на тестостерон». 

Люси говорит, что беседы с товарками по несчастью в основном пошли ей на пользу, потому что она перестала чувствовать себя одинокой. Но было и сложно, потому что другие “трансгендеры” называли её лгуньей, предательницей и стыдили её за то, что она дискредитирует их — “настоящих транс-людей”. 

«Почему-то никто не винит докторов или хирургов — говорит Люси. — Я уже потеряла некоторые части тела, поэтому слова транс-людей не могут ранить по-настоящему. Все мерзкие вещи, которые они говорят детрансам, ничто по сравнению с болью, которую я чувствую из-за утраты органов. Я прихожу в ужас, осознавая теперь, что когда я шла на гистерэктомию, никто не объяснил мне насколько важны эти органы. Сейчас уже слишком поздно. Мне 23 и у меня фактически уже менопауза, со всеми сопутствующими особенностями здоровья. Я не могу понять, как доктора это допустили — они никогда бы не одобрили проведение полной гистерэктомии 21-летней девушке без медицинских оснований. Но если эта девушка начинает отождествлять себя с мужчинами — внезапно такую операцию можно получить очень легко. Оглядываясь назад, я не могу понять, почему никто не обратил внимания на моё расстройство пищевого поведения, на то, как я чувствовала себя будучи лесбиянкой и на симптомы обсессивно-компульсивного расстройства»...

Ли, 62 года. У неё, как и у Люси, с самого раннего возраста были проблемы с восприятием собственного тела. Она считала себя слишком толстой и ненавидела платьица, в которые её “запихивали”. Мама и бабушка боготворили её брата, поэтому она хотела носить такую же одежду и прическу, как у него, но ей не разрешали. Когда ей исполнилось 15, с ними, после долгих лет отсутствия, возобновил связь их отец. Он водил детей на прогулки, покупал подарки, давал деньги. Затем он пригласил их остаться в его доме; мать была против, но не сказала почему. Ли пошла, и в первый же вечер отец её изнасиловал. На утро всё повторилось…

Когда ей было 44 года она увидела по телевизору передачу про женщину, которая совершила “смену пола”. Она подумала, что на её месте могла быть она. Ей казалось, что это и есть ответ. Ли записалась на приём к доктору в Лондоне. Во время первого же приёма, он сказал ей: «Давайте не будем терять время» и вколол ей тестостерон.

«Я хотела этого тогда, но сейчас я думаю, что это было неправильным, — рассказывает Ли.  — Что мне действительно было нужно — это психотерапия. Помощь была нужна моей голове, а не моему телу. Но мне нравился тестостерон. В течение следующих лет мне сделали гистерэктомию и овариэктомию, импланты яичек и метоидиопластику, которая формирует из клитора подобие маленького пениса. Но мой получился недостаточно большим — около 7 мм. В конце-концов мне сделали вагинэктомию (удаление части вагины), а затем фаллопластику. Ткани взяли из моих рук. Шрамы всё ещё видны. Это очень серьезная и сложная процедура, с длительным восстановительным периодом. Мне потом долго пришлось принимать антибиотики». 

Ли провела много времени с психологами и пришла к осознанию того, что жалеет о своём “переходе”. Ей хотелось бы вернуться назад, до того как пошла на консультацию к доктору по вопросам “гендера”. Она думала о совершении “обратного перехода”, но решила, что физиологически её тело не выдержит.

«Я не уверена, что смогу пережить все операции, — говорит Ли. — Я буду вести борьбу со своим телом до конца жизни. Мне придётся принять его таким, какое оно сейчас. Снаружи люди видят лихого паренька, но внутри я травмированная маленькая девочка. Хотя теперь я принимаю себя больше, чем когда-либо. Мне бы просто хотелось, чтобы мне помогли принять себя раньше».

Томасин, 20 лет. Ещё с подросткового возраста она чувствовала, что мальчики не привлекают её в сексуальном плане, и было очевидно, что в этом плане она отличается от других девочек. В поисках ответа она обратилась к Интернету, где и нашла слово “асексуальность”. Томасин решила, что если её не привлекают мальчики, то она, должно быть, “асексуальна”. Затем она перенесла свои ощущения о сексуальности на “гендер“ — «Мне не нравятся мальчики, должно быть, я асексуалка; я не чувствую себя как другие девочки, должно быть, я агендерная». Скоро она решила, что вместо малопонятных небинарных заморочек проще будет сказать, что она мальчик, и в течение 2,5 лет идентифицировалась как “трансгендер”, поменяв все документы.

Томасин не может объяснить, почему её ощущения изменились, но когда ей было 18, она внезапно поняла, что может захотеть иметь детей. Она стала видеть недостатки в своей “трансгендерной” идентичности и вновь начала сомневаться.

«Сейчас я благодарна, что не сделала мастэктомию, но тогда я прошла через селфхарм и чувствовала себя ужасно, — делится Томасин. — Сейчас я отношусь к своему женскому телу лучше, чем раньше и научилась принимать свою грудь. Когда я была трансгендером, бывало, я принимала душ или ванну всего раз в месяц — настолько сильно я ненавидела своё тело. Сейчас я могу мыться каждый день — и это настоящее улучшение! Я приняла своё влечение к женщинам. Я понимаю, что существуют люди с сильной гендерной дисфорией, но я думаю, что одна из главных причин, по которой женщины совершают переход, это потому что они не могут принять тот факт, что они лесбиянки»...

После того как 28-летняя британка Чарли Эванс, которая на протяжении 10 лет считала себя мужчиной, но затем вновь приняла свой истинный пол, обнародовала свою историю, её завалили сообщениями сотни людей, чувствующих то же, что и она. Это подтолкнуло её к созданию проекта The Detransition Advocacy Network, который помогает другим “детрансам” справляться с ненавистью и преследованиями со стороны нетолерантного ЛГБТ-сообщества, считающего их предателями.

Эванс называет основные характеристики людей, совершающих “детранзицию”: им обычно около 20 лет, это в основном женщины, как правило, гомосексуальные, которым, помимо всего прочего, часто диагностирован аутизм.

«Я общаюсь с 19-летними и 20-летними людьми, которые прошли полную операцию по смене пола и сожалеют об этом. Их дисфория не ослабла, они не чувствуют себя лучше и не знают, что им теперь делать», — говорит Эванс.

Другая “вернувшаяся из мужчин” молодая феминистка по имени Дагни утверждает, что социальные сети являются главной движущей силой, убеждающей несчастных детей “сменить пол”, но к её негодованию, лишь консервативные христианские издания заинтересовались её историей, тогда как левый новостной мейнстрим обошёл её враждебным молчанием.

В период полового созревания, испытав сильное смятение от начавшейся менструации и развивающейся груди, Дагни создала на сервисе вопросов Yahoo пост с заголовком «Я 12-летняя девочка, но хочу быть мальчиком», где “доброжелатели” поведали ей о таком передовом достижении западной цивилизации, как “смена пола”. После того как Дагни создала аккаунт на Tumblr и подписалась на группы с ЛГБТ-тематикой, её сперва осенило озарение, что она “небинарная”, а затем пришла и убеждённость о том, что она является “транс-мужчиной”. Под влиянием Tumblr она стала считать своих родителей фанатиками, потому что те не позволили ей начать гормональную “терапию”. Она также ненавидела и помечала как врага всякого, кто обращался к ней в женском роде. Дагни убедили, что поскольку она “транс”, она морально обязана совершить “переход”, а любые сомнения с её стороны обусловлены “интернализированной трансфобией”.

Теперь в 22 года Дагни более не хочет совершать “переход” и считает важным, чтобы дети с гендерной дисфорией знали о том, что у них есть выбор.

«Нам был дан только один вариант, сопровождаемый риском ужасных разрушительных последствий: если подростки хотят быть другого пола, то им следует разрешить “переход” — это единственная история, которую нам продали. Такие как я представляют неудобное противоречие этой истории», — говорит Дагни.

Благодаря её проекту piqueresproject.com, в котором участвуют три другие совершившие “детранзицию” девушки, как минимум двое подростков отказались от “смены пола”.

23-летняя Кира Белл столкнулась с психологическими проблемами в подростковом возрасте. На фоне продолжительной депрессии у неё развились проблемы с половой идентификацией. Когда ей было 15, Кира решила, что причина её недовольства жизнью кроется в её “неправильной” половой принадлежности, и она обратилась за консультацией в Тавистокскую клинику. На третей встрече ей уже назначили блокаторы полового созревания. Их девушка принимала около года. Следующим этапом “перехода” стал приём мужского гормона тестостерона, из-за которого на её теле и лице начали расти волосы, а голос стал низким. В 2017 году девушка пошла на первую пластическую операцию и удалила себе грудь. Однако сразу после выхода из больницы Кира почувствовала, что совершает ошибку. После операции девушка перестала принимать препараты и окончательно осознала, что не хочет менять пол. Но оказалось уже слишком поздно — долгие годы гормональной терапии сделали своё, и её голос и тело сейчас больше походят на мужские, чем на женские.

Теперь Кира подаёт в суд на клинику, утверждая, что будучи подростком с неустойчивой психикой, она не могла здраво оценивать своё состояние, а специалисты вместо того, чтобы обратить на это внимание и переубедить её, пошли у неё на поводу. Кира уверена, что при желании психологи могли бы оспорить её заблуждения и оказать ей моральную поддержку. Им следует принимать во внимание биологический пол человека, а не только его “гендерную” идентичность. Она хочет, чтобы клиницисты делали больше для изучения причин, по которым молодые люди желают “изменить пол”, прежде чем назначать им приём гормонов и хирургические операции.

Элли, 21 год. Некоторое время она притворялась мужчиной, а затем вернулась к своему истинному полу. Элли рассказывает об обмане доктора, который подтолкнул её к приёму гормональных препаратов и необратимым увечьям. Она также рассказывает об отсутствии уравновешивающих мнений, которые могли бы избавить её от этих ненужных переживаний. 

Сперва, когда ей было 15 лет, Элли решила, что она лесбиянка, но её продолжала тяготить мысль о том, что она станет женщиной, когда вырастет. Элли обратилась в транс-организации, которые направили её к психологам. 

«Меня удивили их советы — они говорили исключительно о превращении в мужчину и операциях, — рассказывает Элли. — Я полагаю, что искала совершенно другие ответы. Я была обескуражена, но они заложили в меня зерно сомнения. Посмотрев на Ютубе видео о девушках, которые становились симпатичными парнями, я стала думать, что моё тело выглядело бы лучше, если бы я принимала тестостерон. Мои родители отвели меня к психологу, который сказал, что я не трансгендер, и что мне стоит подождать до 18-летия. Я расстроилась, что психолог дискредитировал меня перед родителями, и убедила их пойти со мной в транс-организации, в которых я была раньше. Доктор, к которому они нас отправили, был абсолютно другим. Он сказал: зачем тебе ждать до 18, если приём тестостерона будет более эффективным, если начать его прямо сейчас? Он сказал, что эффект от тестостерона обратим, и мне абсолютно не о чем волноваться, что шокировало меня, потому что я знала, что это ложь. Но я знала, что это то, что нужно было услышать моим родителям, чтобы они согласились, и ничего не сказала». 

Год спустя ей удалили грудь. Её отец Эрик вспоминает, что у него были сомнения, но доктор убедил его, что так будет лучше. «Мне бы хотелось встретить человека, кто бы подсказал мне слова и нашёл аргументы, которые бы убедили её подождать и подумать над этим ещё, но таких не нашлось», — признаётся он.

Элли поначалу нравилось жить и выглядеть как мужчина, но в конце концов она почувствовала, что это не для неё, и следующим шагом в её жизни станет процесс принятия её переделанного тела. У неё всегда будет кадык, большие ладони и запястья, потому что она начала принимать тестостерон в очень юном возрасте. Больше всего ей доставляют дискомфорт низкий голос и борода, которые будут у неё всегда. У неё также диагностирована вагинальная атрофия — побочный эффект приёма тестостерона.

Любовница Элли, 24-летняя Неле также является “бывшим транс-мужчиной”. В какой-то момент ей стало казаться, что мужчины уделяют ей слишком много внимания и постоянно пялятся на её грудь. Неле развила неприятие своего тела, принимала транссексуальные гормоны и при поддержке Элли совершила мастэктомию. Но счастье так и не приходило. Неле предложила вернуться на немного к естеству, и посмотреть, что происходит, и Элли согласилась.

«Я очень рада, что не стала удалять матку», — размышляет Неле. — Это значит, что я могу перестать принимать гормоны, и моё тело снова станет женским». Но годы приёма тестостерона имеют глубокие необратимы последствия. Мой голос никогда не вернется. Раньше мне нравилось петь, и теперь я не могу этого делать, потому что мой голос стал очень монотонным, он работает теперь совсем по-другому. Когда я звоню кому-то по телефону, меня принимают за мужчину».

Неле говорит, что, несмотря на “детранзицию”, она не раскаивается в своем первоначальном “переходе”, так как в то время он был единственной альтернативой самоубийству, но это также привело её к размышлениям о реальных мотивах столь радикального шага.

Сегодня обе девушки ведут веб-сайт Post-Trans.com, на котором собраны истории других женщин, совершивших под влиянием транс-пропаганды роковой шаг, но решивших вернуться обратно.

Ирина, 31 год. Сделала операции “по смене пола”, получила новое свидетельство о рождении, паспорт с мужским именем и военный билет. Со временем поняла, что совершила самую большую ошибку в жизни и теперь добивается того, чтобы снова “стать женщиной”, хотя бы по документам. По словам девушки, мать сформировала в ней неприязнь ко всему женскому, с которой она жила до 19 лет.

«В этом возрасте во мне что-то взорвалось, я начала искать пути решения проблемы и поддержку, — говорит Ирина. Нашла я её в интернете у активистов транс-движения. Они объяснили мне, что я не люблю себя с грудью именно потому, что я — транссексуал, а не потому. что меня неправильно воспитывали».

Активисты транс-движения посоветовали ей купить в интернете мужские гормоны, попробовать. Уже через месяц приёма у девушки начал ломаться голос, в нем появились мужские нотки. Через полгода приёма у Ирины начали расти волосы на лице, поменялось тело. А еще через год вырос кадык. В таком состоянии она пришла на приём к врачу, который поставил ей диагноз: “ядерный транссексуализм”.

«Сначала поменяли все документы, — рассказывает Ирина, — потом сделали операцию. Сперва удаление груди, потом удаление матки и яичников. Мне очень жаль, что в то время никто из специалистов не предложил мне пересмотреть отношение к собственному телу, прекратить принимать гормоны и пройти курс психотерапии».

Ирина уверяет, что на самом деле гормоны нельзя просто попробовать, а потом безболезненно бросить. Развивается страшная зависимость.

«Спустя три года после операции я бросила принимать гормоны. Зависеть от химии и быть человеком-переделкой — ненормально и неестественно. С каждым месяцем меняется твоё сознание, ты даже начинаешь думать, как мужчина. Более того, у меня начались проблемы с почками, печенью, отечность в руках, тело стало полнеть, кровь стала густой. Однажды моё лицо на три недели стало жёлтым, это было страшное зрелище. И я решила — хватит! Речь шла уже не о самовыражении, а об элементарном здоровье и даже жизни как таковой», — рассказывает Ирина.

Ирина уверяет, что больше не хочет операций: организм и без того сильно пострадал.

«Вы не представляете, насколько было сложно признаться самой себе, что я совершила ошибку, и попытаться исправить её. Главное было — победить внутренний конфликт. Сейчас моя первейшая задача — получить обратно женский паспорт, найти хорошую работу и устроить личную жизнь. Мне всегда нравились мужчины. С девушками пробовала — не моё. И даже когда у меня было мужское имя, я встречалась с парнем. Если бы не операции, я бы, может, давно вышла замуж и родила детей», — говорит Ирина.

Сегодня Ирина живет в однокомнатной квартире в Минске со своими домашними питомцами и берётся за любую, даже малооплачиваемую работу. Она уверена: не будь гормональные препараты столь доступны, не начались бы в её организме такие перемены, она не решилась бы на операцию и не испытала бы в жизни всех проблем, с которыми ей пришлось столкнуться.

Наталья Ужакова тоже знает, что такое жить в женском, “мужском” и снова женском теле. Она также знает, что транссексуализм излечим. Сегодня своей историей Наталья помогает другим запутавшимся людям не повторять её ошибок.

«Почти восемь лет своей жизни я была транссексуалом Димой, — рассказывает Наталья. — Эта проблема начала проявляться у меня лет с трёх-четырёх. Родители хотели мальчика и даже потакали мне в моем стремлении играть в сына. К подростковому возрасту я начала отвергать свою женскую природу. Пыталась бриться. У меня был достаточно выраженный мужской вид, но хватило мозгов не начать употреблять гормоны. Родителям сказала: не могу быть женщиной, либо операция по смене пола, либо я не буду жить».

В 19 лет Наталии диагностировали транссексуализм и дали разрешение на операцию. Но в это время СССР распался, и по новым законам такую операцию нельзя стало делать до 24 лет. Пока Наталья ждала этого возраста, в ней произошли перемены, и она решила примириться с фактом, что она женщина.

«Сегодня я помогаю таким людям не совершить аналогичную ошибку — рассказывает Наталья. — Говорю с ними обо все проблемах, которые ждут их на пути. И проблемы эти — не только психологические. Например, на мужских гормонах транссексуалки живут обычно до 45 лет. Самая частая причина смерти — отрыв тромба. У меня друг из Феодосии на инвалидности из-за гормонов. И никто не отговаривает людей от этих решений, не показывает этих страшных примеров, не уговаривает остановиться. А в итоге транссексуалы живут, как диковинки, как изгои. Операция по смене пола — это не выход. Я не видела ни одного транссексуала, сделавшего операцию, которой бы был счастливым. Все, с кем я общалась, говорили: “мы жалеем”».

Кэти Грейс Дункан выросла в неблагополучной семье, где ей не уделяли внимания, где отец издевался над матерью, а старший сводный брат растлевал её. Всё это привело её к убеждению, что женщины слабы и уязвимы, в результате чего она неосознанно отвергла свою женственность и с 19-летнего возраста стала жить как мужчина. Она принимала мужские гормоны и даже удалила грудь.Тем не менее, это не принесло ей ожидаемого счастья, и в глубине души она осознавала, что всё это неправильно. В попытке подавить неприятные переживания она пристрастилась к спиртному и порнографии. Но в 30-летнем возрасте, с помощью веры и поддержки людей, окруживших её пониманием и заботой, она смогла избавиться от своих пороков и вырваться из пут транссексуализма, начав долгий и нелёгкий путь к воссоединению с отторгнутой женственностью.

«Глядя назад я осознаю в какой лжи я жила, — рассказывает Кэти, — люди думают, что они такими родились, что они находятся не в том теле, что их мозг подключен не так, что-то не так с их гормонами, но всё это — ложь! Мы рождаемся нормальными, просто что-то случается с нами впоследствии, что-то травматическое, в результате чего мы начинаем верить в эту ложь о себе. Мы создаём систему фильтрации, через которую проходит вся информация, и даже сталкиваясь с правдой мы искажаем её, пропуская через линзу лжи. Единственный выход из этого — разобраться со своими старыми травмами, пережить их заново и осознать произошедшее».

Все приведённые выше свидетельства подтверждают то, что Уолт Хейер пытается донести до общественности уже много лет:
«Долгосрочные последствия хирургического вмешательства трансгендерной терапии ещё не изучены. На сегодняшний день у нас нет объективных и убедительных исследований. Я чувствую, что раскаяния и детранзиции станут следующим рубежом трансгендеров, так что будьте готовы».

Желание человека ампутировать себе здоровые конечности, воспринимаемые им чужеродными, известно как ксеномелия и входит в «синдром нарушения целостности восприятия тела» (BIID), признанный психическим расстройством. Но когда человек хочет отрезать себе не руку, а половой член или молочные железы, то нам говорят, что это уже не расстройство, а самовыражение, которое необходимо поддерживать и защищать…

Было продемонстрировано, что до начала половой дисфории у 62% опрошенных подростков был один или несколько диагнозов психического расстройства или нарушения нейроразвития. В 48% случаев ребенок испытал травматическое или стрессовое событие, включая издевательства, сексуальное насилие или развод родителей. Это указывает на то, что стремление к смене пола, выраженное этими подростками, может быть вредной копинг-стратегией. И хотя большинство тех, кто совершил операцию по смене пола, заявили, что они “довольны” операцией, их последующая психосоциальная адаптация была не лучше, чем у тех, кто не делал операцию: более 40% из них пытались наложить на себя руки.

Транс-активисты отмахиваются от результатов исследований, показывающих, что до 98% мальчиков и 88% девочек с расстройством половой идентичности в конечном итоге принимают свой биологический пол по завершении полового созревания (если не поощрять их заблуждение). 

Трудно представить себе более ясный пример победы бредовой сектантской идеологии над здравым смыслом. Массовые психозы в прошлом, такие как пляска святого Витта, звероодержимость или ведьмобоязнь, были локализованы и эпизодичны; трансгендерный психоз — постоянен и расползается по всему миру. Остаётся только надеяться, что в конечном итоге здравый смысл восторжествует, и будущие поколения будут недоумённо крутить пальцем у виска, изучая в учебниках истории то, что происходит сегодня.

«Ради всеобщего блага я настаиваю, что хирургическая операция, результаты которой необратимы, должна быть последним средством — говорит работавший с детьми психотерапевт Боб Уайтерс. Мы всегда должны начинать работу с пациентом так, чтобы изменять восприятие в соответствии с особенностями тела, а не изменять тело в соответствии с особенностями восприятия. Между тем в рамках современной системы здравоохранения профессионалы подталкивают сотни, если не тысячи подростков к совершению серьёзной операции по «смене пола». Через 20 лет мы посмотрим назад и поймём, что эта глупость стала одной из самых страшных глав в истории современной медицины».

По материалам Times, BBC, Sky, Dailymail, Journalby

https://pro-lgbt.ru/6649/

Редактирование собственное